М.В. Шиловский,
д.и.н., профессор (Новосибирск)

Г.Н. Потанин и Горный Алтай в томский период его жизни (1902-1916)

Выдающийся ученый, путешественник и общественный деятель Г.Н. Потанин (1835-1920) привязанность к Горному Алтаю сохранил до глубокой старости. Поселившись в 1902 г. в Томске, он каждое лето вплоть до 1915 г. выезжал в Чемал, Элекмонар, Анос на отдых и для сбора фольклорных источников. 5 января 1905 г. он отправил письмо хорошо знакомому ему В.Г. Короленко с просьбой защитить интересы алтайцев на предстоящем судебном процессе в Бийске. Дело в том, что Владимир Галактионович получил общероссийскую известность как правозащитник после того как в 1895-1896 гг. доказал несостоятельность обвинения в ритуальном человеческом жертвоприношении группы крестьян-удмуртов (вотяков) из села Старый Мултан Вятской губернии. Группу аборигенов Горного Алтая во главе с Четом Челпановым обвинили в организации массовых беспорядков и сопротивлении властям в мае-июне 1904 г. Алтайский реформатор, находясь три года в Монголии, познакомился с буддизмом и, вернувшись домой, выступил адептом новой религии – бурханизма. Ее главными элементами стали: отказ от шаманизма, прорицание второго пришествия легендарного Ойрот (Ойрат)-хана и возрождение независимого алтайского государства.

До недавнего времени бурханизм однозначно трактовался в советской историографии как реакционное, националистическое движение, имевшее цель “отвлечь трудящиеся массы от революционного движения” (1). В настоящее время оно более правильно, на наш взгляд, связывается с процессом самоиндетификации этноса, фактически потерявшего право на свою территорию (2). Конфессиональная ситуация у коренных народов южной Сибири в начале ХХ в. отличалась взаимовлиянием противоречивых тенденций. Во-первых, ударными темпами осуществлялось их приобщение к православию. Однако, все без исключения современники, участники и исследователи анализируемого процесса констатировали чисто внешнее усвоение догматов христианства “инородцами”, сохранение традиционных религиозных представлений и прежде всего шаманизма. Во-вторых, активное “наступление” на аборигенные этносы вели и другие мировые религии: буддизм и ислам.

Воздействие той или иной религии на общества переходного типа в значительной степени зависит от уровня седентаризации и степени растворения в иноязычной среде. Поэтому, перешедшие на оседлость хакасы, приняли христианство; находившиеся в стадии перехода на оседлый образ жизни алтайцы и иркутские буряты сделали это половиной своих родов, а кочевники (забайкальские буряты, тувинцы и казахи) приобщились к буддизму и исламу. Причем алтайцы, оказавшиеся на острие воздействия трех мировых религий, попытались создать собственную веру, решительным противником которой стали православные миссионеры Алтайской горной миссии во главе с бийским викарным епископом Макарием.

По инициативе последнего силами русских крестьян-переселенцев в июне 1904 г. организуется массовое избиение алтайцев в верховьях р. Чарыш, где они под руководством Челпанова осуществляли массовое моление. “Толпа алтайцев была разогнана; Чет и его несовершеннолетняя дочь были арестованы; в течение нескольких дней происходило разграбление жилищ сторонников Чета и угон их скота”, - сообщал Потанин своему корреспонденту. А далее он предлагает: “Не надо бы упускать этот случай, и, пользуясь им, привлечь внимание русского общества к вопросу о сибирских инородцах... Надо извлечь из него пользу в интересах веротерпимости и расотерпимости. Не заинтересует ли Вас это дело, как некогда Мултанское?” (3). В.Г. Короленко не смог вплотную заняться делом бурханистов, но по его просьбе на выездную сессию Томского окружного суда, проходившую в Бийске в 1906 г., приехал Д.А. Клеменц, которому своим аргументированным выступлением удалось добиться оправдательного приговора для подсудимых.

Трогательные узы долгой дружбы связали Г.Н. Потанина с выдающимся художником-пейзажистом, алтайцем Г.И. Гуркиным, у которого в усадьбе в с. Анос он неоднократно проводил лето, собирая с его помощью памятники устного народного творчества местных жителей. Уже в 1903 г. в большой статье в иллюстрированном приложении к томской газете “Сибирская жизнь” он анонсировал художника, который “учился одну зиму у Шишкина” (4). Его первая персональная выставка открылась в Томске в декабре 1907 г. и получила название “недели Гуркина”. На ней экспонировалось 20 полотен, 100 этюдов и столько же рисунков пером. Выставка имела ошеломляющий успех: ее посетило более 5 тыс. человек, больше половины картин было куплено и, кроме того, художнику заказали более 50 повторений. Сообщая о вернисаже академику С.Ф. Ольденбургу, Потанин писал в апреле 1908 г.: “Нынешний зимой мы в Томске выдвинули инородческий Алтай на эстраду. Сначала алтаец Гуркин устроил выставку алтайских пейзажей масляными красками и сцен алтайской жизни; продал картин на 2000 с лишком рублей!” (5).

На экспозицию Григорий Николаевич откликнулся специальной статьей, в которой с точки зрения этнографии и фольклористики раскрыл внутренний смысл произведений. Так, касаясь наиболее фундаментального полотна “Хан-Алтай”, он поясняет: “Алтаец одухотворяет Алтай, в его глазах это не мертвый камень, а живой дух. Продукт горной природы он принимает как дары, которым Алтай сознательно осыпает своих обитателей, поэтому человек выражается, что у пустыни длань, сжатая в кулак, а длань щедрого Алтая раскрыта. Он проникается благодарностью и уважением к своей горе, а величие снежных вершин внушает ему боязнь перед горой. Он не может назвать ее иначе, как Хан-Алтай, то есть Царь-Алтай или царственный Алтай” (6).

Вторая выставка художника открылась в Томске 3 марта 1910 г. и сразу же Потанин публикует статью в “Сибирской жизни” (7). Усадьба Гуркина стала для него своеобразной базой для фольклорных исследований. “На это лето еду к алтайцам в д. Анос, в резиденцию художника, моего друга Гуркина, местного инородца. Тут у меня компания сотрудников, которые помогают мне собирать алтайские сказки”,- сообщает он одному из корреспондентов в 1908 г. (8). Летом 1915 г. наш герой последний раз посетил Анос и провел там полтора месяца.

Другим его протеже из числа причастных к Горному Алтаю становится музыкант А.В. Анохин, занимавшийся сбором алтайских и монгольских песен. 22 марта 1908 г. по инициативе Потанина в томском отделе Русского музыкального общества состоялся доклад последнего о мотивах песенного творчества саяно-алтайских народов, сопровождавшийся их исполнением алтайцем И.А. Шадриным (9).

Стараниями Г.Н. Потанина началось планомерное этнографическое изучение Горного Алтая, сбор фольклорного материала. В частности, именно он подготовил к печати (отредактировал и прокомментировал) увидевший свет в 1915 г. в Омске “Аносский сборник”, включавший алтайские сказки, записанные учителем-алтайцем Н.Я. Никифоровым. Издание проиллюстрировал Г.И. Гуркин.

Примечания

1. Крестьянство Сибири в эпоху капитализма. Новосибирск, 1983. С. 300.
2. Данилин А. Г. Бурханизм. Горно-Алтайск, 1993; Карих Е. В. Межнациональные отношения в Горном Алтае в Х1Х – начале ХХ вв. // Горный Алтай. Исторический сборник. Горно-Алтайск; Бийск, 2002. Вып. 6. С. 26.
3. Письма Г. Н. Потанина. Иркутск, 1992. Т. 5. С. 75, 76.
4. Потанин Г. Н. Живопись в Сибири // Сиб. жизнь. 1903. 7 сент.
5. Письма Г. Н. Потанина. С. 93.
6. Потанин Г. Н. Этнографическая часть выставки г. Гуркина // Сиб. жизнь. 1907. 29 дек.
7. Потанин Г. Н. Выставка Гуркина // Сиб. жизнь. 1910. 4 марта.
8. Письма Г. Н. Потанина. С. 93.
9. Потанин Г. Н. Инородческие музыкальные мотивы // Сиб. жизнь. 1908. 22 марта; Письма Г. Н. Потанина. С. 90.

Впервые статья опубликована:

Шиловский, М.В. Г. Н. Потанин и Горный Алтай в томский период его жизни (1902-1916) // Горный Алтай: ист. сб. – Горно-Алтайск; Бийск, 2003. – Вып. 7. – С. 113-117.