Томск литературный

А.П. Казаркин доктор филологических наук, профессор, член Союза писателей России

Вехи литературной жизни Томска

Начнём с уточнения масштаба: сибирская литература – часть русской колонизации Зауралья. Это обживание русским людом Северной Азии, заполнение её культурой, уже более-менее европеизированной. Ведь и до русских жили здесь люди, но знали они только мифы и племенные сказания. Чаще всего величанье местных мэтров остаётся памятником областных амбиций. Или уж пренебрежительное: ну, что могло быть интересного в глухой провинции? А речь идёт о творческих претензиях, это важная часть культуры любой области Земли. В литературной истории Сибири Томск сыграл заметную роль, а вот знание о ней не дотягивает до школьного уровня. Немногие знают, что какое-то время, в конце ХIХ века и в начале ХХ-го, Томск был литературной столицей Зауралья.

Литературно-творческая среда в Томске начала формироваться только к середине ХIХ века, с заметным отставанием от Иркутска. Это третий период литературной истории Сибири (1-й связан с Тобольском, 2-й с Иркутском). Центр обширной губернии (с 1804 года), город стал притягивать интеллигенцию, но создание «культурного слоя» оказалось делом затяжным и трудным. Долго не было почвы для формирования литературных кружков, не было своей интеллигенции. Ещё и в конце ХIХ века некоторые путешественники высказывались так: до эстетической потребности сибиряк дорастёт очень не скоро, борьба за существование отнимает все силы. Источником влияния, проводником новых идей становился приезжий или сосланный интеллигент. Таким был Гавриил Степанович Батенъков (1793-1863), единственный сибиряк в кругу масонов-декабристов.

В Томске инженер и будущий декабрист Батеньков жил в 1817-1819 гг., здесь он написал очерки «О инородцах», «О казаках». В ту пору он был помощником генерал-губернатора Сибири М. М. Сперанского и как делопроизводитель Сибирского комитета разработал ряд управленческих реформ. Потом, после 19 лет заточения в Шлиссельбурге и Петропавловской крепости, он вновь оказался в Томске, уже как ссыльный, и прожил здесь 10 лет - с 1846 по 1856 год. Здесь он написал многочисленные заметки религиозно-философского и этнографического характера.

В зрелом творчестве Батенькова заметно критическое отношение к романтизму. В этом смысле он пошёл дальше всех декабристов, в их кругу он выглядит почвенником. Г.С. Батеньков причастен к появлению первых проблесков сибирского регионального самосознания. Он приписывал сибирякам понимание себя как ответвления народа, отличного от остальных россиян: «Своя здесь мысль. Своё – одно – здесь чувство…» – так говорится в стихотворении «Надежда» (1846). Подводя итоги жизни, в стихотворении «Раздумье» (1854) он отвечал друзьям в духе будущих областников:

Первые художественные произведения в Томске созданы, в первую очередь, ссыльными. Важным событием стало пребывание в Томске Михаила Бакунина. Он повлиял на Г.Н. Потанина, сформулировавшего задачи собственно сибирской литературы. Среди прозаиков ХIХ века, выходцев из Томска, одна из самых заметных фигур – Иван Кущевский (1847–1876). Он учился в Томской гимназии и, не закончив её, отправился в Петербург, где стал вольнослушателем университета. Из-за бедности, однако, не смог завершить образование, вёл полунищенскую трудовую жизнь, простудился и умер от воспаления лёгких. На сибирском материале созданы его произведения, составившие книгу «Маленькие рассказы, очерки, картинки и лёгкие наброски» (СПб., 1875) и большой этнографический очерк «Не столь отдалённые места Сибири» («Отечественные записки», 1875).

В романе «Николай Негорев, или Благополучный россиянин» (1871) прозаик частично использовал томский материал, но от характерных сибирских реалий отстранился: он нарисовал типичный губернский город и образы передовых людей 1860-х годов. Автобиографические заметки «благополучного россиянина» раскрывают проблему самоопределения молодёжи: вступающие в жизнь либо принимают, либо отвергают имперские порядки. Идеализируя радикала, поднявшего крестьян на бунт и осуждённого на каторгу, автор заклеймил либерала. Поэтика Кущевского складывалась в русле народнического натурализма: основа её – очерковая точность и отчётливая тенденциозность.

Духовным центром Сибири Томск стал благодаря газетам, в которых первоначально тон задавали ссыльные народники, настроенные антиромантически. Как и вся Сибирь, с опозданием почувствовал Томск влияние натуральной школы. О нём свидетельствует незаконченный роман Г.Н. Потанина «Тайжане» (1872). Народническая проза начиналась с отторжения экзотики. По словам Н.М. Ядринцева, сибирские писатели «изображают из себя Фениморов Куперов», населяют сочинения «злодеями, скопированными с французских романов». Опираясь на мотив приобщения к «прекрасной дикости», романтики эксплуатировали европейские сюжетные модели, а сибирские реалии выхватывали лишь изредка, случайно. В статье «Роман и рассказ в Сибири» (1876) Потанин предлагал видеть родной край не глазами проезжего путешественника, а изнутри сибирской жизни.

В 80-е годы появилось в Томске частное периодическое издание – «Сибирская газета». Застрельщиками новой литературы в ней выступили ссыльные: В. Короленко, К. Станюкович, Ф. Волховский, Ф. Толлъ и др. Создатель «Сибирской газеты», известный собиратель и меценат Макушин привлёк их к сотрудничеству. Так, В.Г. Короленко в Томске впервые прочитал свои рассказы «Сон Макара», «Из жизни туземных племён», о печально знаменитом томском тюремном замке написан его очерк «Содержающая». К.М. Станюкович задумал и частью написал в Томске морские рассказы «Беглец», «Василий Иванович», «Человек за бортом». В 1889 в Томске под редакцией Феликса Волховского, выступавшего под псевдонимом Иван Брут, был издан первый стихотворный сборник сибиряков «Отголоски Сибири» – попытка выразить региональное самосознание, сформированное природой края. В него вошли стихи поэтов всей Сибири, в том числе и томских: Г. Иванова, Н. Литвина, П. Кефалевиуса. С открытием Императорского Сибирского университета Томск становится очагом формирования общественно-политического сознания сибирской интеллигенции. Ведущую роль играла публицистика, она заслоняла художественную литературу, но эта конкуренция в конечном счёте благотворно повлияла на беллетристику. Господствующим направлением стало областничество. Если романтики оценивали «этнографизм» как приземлённую словесность, то областники – как главное направление новой сибирской прозы. Значительной областнической поэзии не было, вообще крупных поэтов-народников не появилось в силу ограничительной публицистической установки. И в начале XX века обязательно указывали на достоверность фактов. Внутренний конфликт в областничестве рождён проблемой Сибирь и столица.

Ещё в 60-е годы в официальных «Томских губернских ведомостях» Г.Н. Потанин и Н.М. Ядринцев пропагандировали идеи самоуправления края, но были арестованы и осуждены по раздутому «Делу об отделении Сибири от России». Автономия, отмена штрафной колонизации, воспитание патриотической интеллигенции – эти идеи областников большевики потом объявят реакционными. «Сибирская газета» в 1881–1888, а затем «Сибирская жизнь» в 1897–1919 были главными проводниками областнических идей. И в Томске впервые отчётливо был поставлен вопрос о сибирской литературной школе. Г. Н. Потанин и Н. М. Ядринцев полагали, что литература Сибири начнётся с открытия героя – образованного патриота, противостоящего террору купеческой и чиновной среды; основная тема её – культурное устроение малой родины. С этой позиции они резко критически оценили романы И. Фёдорова-Омулевского (1870) и И. Кущевского. «Сибирской литературы ещё нет», подчёркивали областники, для неё только создаётся фундамент – очерковое самоописание.

Николай Иванович Наумов, долгие годы проживший в Томске, один из видных писателей-народников, всегда подчёркивал, что его произведения – только «сценки», «очерки». В сущности, все его стилевые искания – в жанре этнографических зарисовок. При несомненном таланте, стать крупнейшим писателем (а таким его считали не только народники, но даже ранние марксисты) ему мешала натуралистическая программа: никакой условности. В дореволюционной России писательство было делом сугубо частным. Прибыльным оно становилось, когда приходила известность, а это – полная зависимость от столицы. Н. Наумов тянул чиновничью лямку до конца жизни. Сибирь широкой славы дать не могла, и в конце жизни он подытожил: «Прав Салтыков-Щедрин, писать можно только в Петербурге».

Итак, с 90-х годов инициатива в литературной жизни Сибири перешла к Томску. До этого в Иркутске Н. М. Ядринцев, кроме знаменитой в своё время газеты «Восточное обозрение», издавал «Сибирские сборники». После его смерти (1894 г.) «Восточное обозрение» утратило влияние, и его место заняла «Сибирская жизнь» – газета областнического направления, распространявшаяся по всей Сибири. На грани веков, в самом деле, были основания считать Томск «литературной столицей Сибири». В ту пору в Томске вышли сборник стихов В.А.Долгорукова «Не от скуки» (1890), драма П.П. Аршаулова «Фатима» (1891). «Сибирская жизнь», самая влиятельная газета Зауралья, привлекала литераторов разных городов, и при ней Г. Н. Потанин создал группу «Молодая Сибирь», из которой вышли первые сибирские классики. В ней формировалось общесибирское литературное сознание. В ней впервые обсуждался вопрос: чем может быть Сибирь в судьбах России и мира. Журналы и альманахи начала ХХ века редактировали литераторы, входившие в группу «Молодая Сибирь».

В 1901 году вышел «Сибирский наблюдатель», в котором первоначально преобладали материалы этнографического характера, но появилась и беллетристика. Из томичей, прежде печатавшихся в «Сибирских сборниках», перешли в «Наблюдатель» Г. Н. Потанин, В. И. Вагин, И.И. Попов, П. М.Головачёв, В. А.Обручев, В. Анучин (секретарь редакции «Сибирской жизни»). Здесь властвовала группа «Молодая Сибирь», в которой уже сформировались видные писатели: Георгий Вяткин, Исаак Гольдберг, Феоктист Березовский, Георгий Гребенщиков, Вячеслав Шишков, Порфирий Казанский, Александр Новосёлов. Влияние этой группы было сильно, её участники стали редакторами газет и журналов в городах Сибири. «Сибирский наблюдатель» был первым томским журналом, регулярно печатавшим художественные произведения

От «Сибирского наблюдателя» вскоре «отпочковались» юмористические журналы «Бубенцы» и «Ёрш» (1906), еженедельники «Бич» и «Негативы», а также «Сибирские отголоски» (1907). Желанным автором в этих изданиях был Валентин Курицын; под псевдонимом Не-Крестовский он опубликовал нашумевшие в своё время «Томские трущобы». Но самой видной фигурой был Всеволод Сибирский. Это псевдоним князя Долгорукова, прожившего в Томске около полвека – сначала ссыльнопоселенцем, затем вольным литератором. Всеволод Долгоруков лишён был княжеского звания и сослан в Томск за уголовное преступление. В Томске он издал три сборника стихотворений (четвёртый вышел посмертно), стал успешным издателем, а также занимался благотворительной деятельностью.

Кроме названных, выходили сборники «Силуэты Томска» и «Силуэты Сибири». На грани веков в томских газетах печатались произведения М.Г. Васильевой, Е.А. Бахарева, И.А. Евсенина, А.И. Макаровой-Мирской. В предреволюционные годы сложилось уже несколько литературных кружков. Писатели собирались, главным образом, на квартирах Г.Н. Потанина и В.Я. Шишкова, а кроме того – у ученика великого Менделеева профессора Б.П. Вейнберга (он стал главным организатором Института исследования Сибири, появившегося во время правления Колчака). Здесь читали доклады на этнографические темы, обсуждали новинки прозы и поэзии.

В 900-е годы остро обсуждался вопрос об участии сибиряков в литературной жизни столиц. Г. Н. Потанин настаивал: писатель должен определиться и получить известность у себя на малой родине и ни в коем случае не покидать Сибирь. Но его молодые ученики не хотели влачить жизнь в провинциальной безвестности и посылали свои сочинения в столичные журналы. Так поступали Г. Вяткин, В. Бахметьев, А. Новосёлов, Г. Гребенщиков, В. Шишков. Центральная критика заметила когорту сибиряков и дала ей название «Молодая литература Сибири». Это не было самоназванием определённой литературной группы, и сибиряки его почти не употребляли. В местной печати упрочилось название группы «Молодая Сибирь».

В 1906 в Томске вышел «Первый литературный сборник сибиряков», в котором участвовали Ф. Березовский, И. Гольдберг, Е. Бахарев, М. Цейнер, Г. Вяткин и др. Затем томские литераторы подготовили еще два издания - «Второй литературный сборник сибиряков» (СПб., 1908) и «Северные зори» (М., 1916). Заметную роль играл в ту пору В. Крутовский, редактор «Сибирских записок», выступавший в разных изданиях как критик и публицист. Его вкус, авторитет общественного деятеля значили очень много в литературной борьбе предреволюционных лет. В 900–10-е годы самым обещающим прозаиком был признан Исаак Гольдберг, дебютировавший в Иркутске, прошедший тюрьму и ссылку как член партии социалистов-революционеров. Ещё ссыльным он печатал рассказы и очерки в «Сибирской жизни» и «Первом литературном сборнике сибиряков», был в числе главных авторов «Молодой Сибири» и «Сибирской нови». Одним из первых сибиряков издал он сборник рассказов в Москве, но в предреволюционные годы уступил в известности Г. Гребенщикову и В. Шишкову. Своими «Тунгусскими рассказами» и повестью «Закон тайги» он, в известном смысле, прокладывал дорогу Шишкову, в то же время, сам говорил о влиянии на него Горького. Вслед за В. Розановым и М. Арцыбашевым, И. Гольдберг посвятил свои ранние рассказы и повести «Исповедь» и «Тёмное» «проблеме пола». Уже в «Первом литературном сборнике Сибиряков» видно влияние биологизма Э. Золя (рассказы Михаила Цейнера). Областническая критика противилась этому влиянию.

Итак, начало XX века – в литературе Томска ощущается веяние модернизма. В первую очередь это коснулось стихов и прозы Г. Вяткина, на которого повлияли символисты, больше всего К. Бальмонт. Георгий Андреевич Вяткин (1885–1938) закончил Томскую учительскую семинарию и работал в редакции «Сибирской жизни», где и опубликованы его первые стихотворения и рассказы. Он стал одним из ведущих авторов «Сибирского наблюдателя» и «Молодой Сибири», но предпочитал печататься в центральных журналах. Первая книга «Стихотворения» (Томск, 1907) говорит о влиянии старших символистов и о затянувшемся ученичестве. Во втором и третьем сборниках «Грёзы Севера» и «Под северным солнцем» (оба вышли в Томске) влияние Бальмонта и Гиппиус ещё более ощутимо, хотя поэт декларативно открещивался от «декадентов». Большевистский переворот Вяткин не принял и в 1918 году приветствовал Колчака, что, в конце концов, стоило ему жизни. Но во время гражданской войны он печатал, главным образом, чистую лирику. В его рассказах критики отмечали влияние Чехова и Куприна, прославился он также антицерковными очерками. В 1936-м году он опубликовал в «Сибирских огнях» автобиографический роман «Открытыми глазами», который был осуждён советской критикой как произведение декадентское. В опасное время роман привлёк внимание к автору с репутацией бывшего колчаковца, и писатель погиб в лавине репрессий.

В некоторых современных статьях упоминается альманах «Сугробы», всегда без указания года издания. Это фикция, альманаха такого не было, а была удачная попытка сбыть не разошедшийся тираж «Первого литературного сборника сибиряков» под новым названием. Напечатали новую обложку, указав столичное издательство, и это сыграло решающую роль: мнимый альманах разошёлся. Здесь надо вспомнить о судьбе «Восточного обозрения»: когда редакция этой газеты переехала из Петербурга в Иркутск, тираж газеты резко упал. И напротив, достаточно было поставить местом издания столицу, чтобы сибиряки заинтересовались изданием. Этот опыт показал, как низок уровень местного самосознания: читатели-сибиряки не верили, что в Сибири может появиться что-то значительное. Поэтому же «Второй литературный сборник сибиряков» был напечатан в Петербурге. А третий общесибирский сборник, подготовленный в Томске, издан в Москве, и назывался он «Северные зори». Подготовленный в 1912 году к изданию «Сибирский сборник» так и не вышел.

В 1913 году Г.Н. Потанин опубликовал в трёх номерах «Сибирской жизни» большую обзорную статью «Культурная жизнь в Томске в 1912 году». Он подвёл итоги предыдущих лет: «сибирская печать оживилась появлением новых беллетристов. Молодой беллетрист Шишков напечатал несколько бытовых картинок в сибирских газетах и один рассказ в столичном журнале, а лучшие и более крупные, еще не напечатанные, читал в собраниях кружка. Ещё более молодой беллетрист Гребенщиков издал сборник своих рассказов в Петербурге под названием “В просторах Сибири”…». Как наставник он отмечал здесь первые шаги своих воспитанников, хотя и умолчал о своей роли в создании успешной группы «Молодая Сибирь». Общий тон статьи говорит о том, что автор её удовлетворён переменами в литературной жизни, на что он положил много сил.

Погибший в 1918-м году Александр Новосёлов, автор повести «Беловодье» (1917 г.), изобразил духовный мир кержаков-староверов, искателей легендарной праведной земли. Но поиски «чистой земли» заканчиваются катастрофой. Посмертно опубликованная очерковая книга А. Новосёлова «Лицо моей родины» посвящена «сибирскому характеру», особому восприятию пространства. Альманах «Молодая Сибирь» выходил недолго, и на смену ему появились периодические новые литературно-художественные издания: «Сибирская новь» и «Сибирский студент». Оба ориентировались на молодого образованного читателя, в Томске уже было два высших учебных заведения. Правда, и эти издания просуществовали недолго из-за трудностей военного времени. «Сибирскую новь» редактировал Г. Д. Гребенщиков, у которого была репутация неблагонадёжного: ещё в Омске он подвергся тюремному заключению за редактируемую им газету «вредного направления».

Самый видный прозаик предреволюционного десятилетия Г. Гребенщиков жил в Томске в 1909-1912 годах, был членом редколлегии «Молодой Сибири» и секретарём журнала «Сибирский студент». Его двухтомник «В просторах Сибири» заслужил высокие оценки центральной прессы. Георгий Дмитриевич Гребенщиков (1883 – 1964) признан на Западе крупнейшим сибирским прозаиком первой половины ХХ века, а вот известность его на родине всё ещё мала. Он не принял большевизм и эмигрировал во время Гражданской войны. Эмигрантская критика оценила его роман «Чураевы» как первую сибирскую региональную эпопею. Решающим событием в своём трудном жизненном пути писатель считал сближение с Потаниным (ему он посвятил очерки «Большой сибирский дедушка» и «На склоне дней его»).

Предреволюционные книги «Змей Горыныч», «Степь да небо», двухтомный сборник рассказов и повестей «В просторах Сибири» высоко оценили А. Куприн, М. Горький, Ф. Шаляпин. По совету Потанина Гребенщиков предпринял длительные поездки к бухтарминским старообрядцам, результатом были очерки, на основе которых сформировался замысел романа-эпопеи «Чураевы» (опубликован в эмиграции). Первая часть («Братья») закончена во время I-ой мировой войны, том 2 - «Спуск в долину», том 3 - «Веление земли», том 4 - «Трубный глас», том 5 - «Сто племен с единым», 6-й - «Океан багряный», 7-й - «Лобзание змия». Идиллия и смута – основные мотивы романа, есть в нём толстовские и рериховские идеи. Первое издание «Чураевых»: Нью-Йорк – Париж – Рига – Харбин (1925 – 37 гг.). В романе-сказании «Былина о Микуле Буяновиче» отражены разлом и великая русская смута. Сибирь – событийный центр мира в книгах «Егоркина жизнь» и «Моя Сибирь». Г. Гребенщиков, бесспорно, заслуживает большей популярности. Скажем, о В. Шишкове написано несколько книг (одна из них – в серии «Жизнь замечательных людей», есть даже роман о нём Н. Черкасова-Георгиевского «На стрежне Угрюм-реки»), а вот драматичная жизнь Гребенщикова, как и наследие его, остаются неизвестными даже на родине.

Вячеслав Шишков (1873 – 1945), прозаик реалистического направления, дебютировал в группе «Молодая Сибирь». Сказ «Кедр», первое его произведение, напечатан в 1908 г. в «Сибирской жизни». Первая книга «Сибирский сказ», вышедшая в 1916 году, говорит о влиянии манеры А. Ремизова, что прозаик позднее и сам признал. Проза символистов оказала некоторое влияние и на роман о Гражданской войне «Ватага» (1923). Ещё не известный всероссийскому читателю инженер-дорожник, В.Я. Шишков стал в Томске заметной фигурой. В кружке Г.Н. Потанина он прочитал свои «Чуйские были», рассказы о Севере и первый вариант повести «Тайга». В Томске написаны рассказы и очерки о жизни аборигенов «На Лене», «С берегов Нижней Тунгуски», «На Севере», «Помолились», «Страшный кам», «Суд скорый». Повесть «Тайга» (1916) принесла ему известность в Москве и Петербурге.

Роман «Угрюм - река» (опубликован в 1933 г.) задуман здесь же, после экспедиции на Нижнюю Тунгуску, в основе его – томские впечатления, быт купеческих семей в пору «золотой лихорадки». Схема сюжета явно от горьковского «Дела Артамоновых», но М. Горький о романе «Угрюм-река» отозвался резко негативно: увидел в нём областнические идеи. Всё, написанное Шишковым в Томске, было своего рода черновиками этого народного романа. Покинув Сибирь в кризисные годы, В. Шишков писал позднее: «Я хотя и ушел из Сибири, но думами, мыслями всегда был и есть с нею. Ведь в Томске я прожил целых 20 лет, лучшие годы своей жизни».

С областниками соприкоснулся и Владимир Обручев, создавший первую книгу о Потанине. Он имел большой экспедиционный опыт, и его проза влилась в традицию рассказов о «хождении» в далёкие земли: «В дебрях Центральной Азии», «Мои путешествия по Сибири», «Видение в Гоби», «Рудник Убогий». Выдающийся геолог попробовал свои силы и в фантастике. Широко известны его книги: «Полёт по планетам», «Плутония», «Земля Санникова». Как видим, областничество, к которому причастны крупнейшие писатели начала века, – не только утопия, оно оставило глубокий след в литературе. Советские публицисты клеймили его как «реакционную идеологию», а в чём реакционность – не объясняли. Но это, бесспорно, демократическое движение боролось против «имперской унификации» областей.

В годы революции и Гражданской войны Томск, как и другие города Сибири, творческой активностью не отличился. В мае 1919 здесь был выпущен небольшой альманах «Елань», содержавший, в основном, любовную лирику В. Красногорского, А. Гессе, Е. Бахмутова, Г. Маслова. Мнение советских литературоведов, будто этот сборник был вызовом колчаковщине, сильно преувеличено. Скорее уж это был эпатаж мещан в футуристическом духе: «Слышите, обыватели! Откройте ваши оплывшие глаза – среди вас душно, душно. И мы, дрожа от ярости, распахиваем фортку…Мы поём, куём, бьём – бом, бом, бом! – по медным лбам – бам! бам!». Но больше всего сборник заполнился пряной эротикой в духе выпадов Бальмонта: «Я вновь хочу твоё ласкать / Мятущееся тело. / Внезапно взять и сжать, лобзать, / Терзать безумно, смело». После, в 1921 – 1923 гг., появилось лишь несколько литературных сборников: «Переклик» А. Богуславского, «Беседка» В. Лирика, дальше издание книг томских литераторов прекратилось на долгие годы. В 20-е годы тут и там в городах Сибири возникали альманахи, правда, с короткой жизнью, в Томске же их не видно.

С запозданием по сравнению с Новониколаевском и Омском зазвучали в Томске голоса пролеткультовцев, и литература приобретала советский облик. Возникший в 1923 году при Доме просвещения литературный кружок, был вскоре преобразован в Томское отделение Сибирской ассоциации пролетарских писателей, в котором верховодили А. Козлов и Л. Черноморцев. Томская группа вошла в состав СибАПП. В Сибирский союз писателей томское отделение включилось с задержкой на 4 года, поскольку имело репутацию областнической организации. Г. Соколовский, Ю. Богоявленский в 1926 участвовали в работе 1-го съезда советских писателей Сибири. В конце 20-х годов в Томске заявили о себе молодые поэты Е. Березницкий, Е. Мелихов, Д. Лившиц, В. Чугунов, прозаики Г. Соколовский и А. Богуславский.

Александр Петрович Казанцев, писатель-фантаст, знаком миллионам читателей как автор книг «Гость из космоса», «Арктический мост», «Планета бурь», «Внуки Марса» и других. Начинал он свой творческий путь ещё студентом Томского технологического института. В истории русской фантастики его наследие – интересная и значительная глава. В 1920 - начале 30-х в Томске работал (до ареста в 1933-м) Ф.И. Тихменёв, автор рассказов, по-вестей, пьес для детей, организовавший литературное объединение и несколько лет руководивший им. Отбыв большой лагерный срок, он написал замечательные мемуары «Вторая колея» (посмертно изданы в Томске в 2003 году).

Как и во всей стране, литературная жизнь Томска пореволюционной поры отличалась пестротой групп и направлений. Как писал Ф.И. Тихменёв, здесь можно было встретить «удивительную поэтическую продукцию»: «Сибирские литературные группировки, к их чести, не впадали в заумь. Недаром сибиряки всегда считались строгими реалистами. Тем не менее, у нас существовали литературные течения, группировки со своими “платформами”. До тридцатого года действовала СибАПП (Сибирская ассоциация пролетарских писателей). В Томске было отделение СибАПП. Сибирский Союз писателей, Пролеткульт, левацкая группа, издававшая в Новосибирске журнал “Настоящее”, - каждая из этих групп по своему общественно-политическому облику не была однородной…А печататься было негде…Произведения, в которых были замечены “искры дарования”, я направлял в журнал “Сибирские огни”. Раньше всех в этом журнале начал печататься Лев Черноморцев. Затем – Евгений Березницкий, который в годы войны погиб на фронте. Позднее – Игнатий Рождественский, поэт, публицист, литературная известность которого перешагнула пределы Сибири…В памяти сохранились имена людей, чьё творчество начиналось в Томске. Это поэтесса Елизавета Стюарт, известная советская писательница, Давид Лифшиц, поэт, проявивший себя и как драматург, его пьеса “Университетская роща” с успехом шла на сцене драматического театра».

20-е годы – время трагического напряжения и надлома культуры. В предреволюционное время литературная жизнь Томска была разносторонней и многоуровневой. Была критика и своеобразная публицистика, Томск преодолел статус провинции и на какое-то время, действительно, стал литературной столицей Зауралья. Большевистский переворот не только оборвал органическое развитие, но и отбросил культуру назад. Первым делом большевики нанесли удар по областничеству, а это было единственное проявление регионального самосознания. На взгляд областников-эмигрантов, большевистская революция в Сибири оголила пространство, смела тонкий культурный слой, с таким трудом нажитый за 300 лет русской колонизации Северной Азии.

В 20-е годы Томск перестал быть губернским центром, и ему угрожала участь заштатного городка. Он стоял в стороне от транссибирской железной дороги, население его не увеличивалось. Город был опущен в своём статусе на порядок вниз – до районного центра. А в районном центре литература, как известно, уездная. Томск вновь стал глухой провинцией, почти как во времена Батенькова. Но город уже выделялся среди других: в нём было четыре вуза. Тысячи студентов съезжались в него из разных концов страны, называвшейся уже не Россией, а Советским Союзом. Побывавший в Томске в 1932 г. И. Эренбург изобразил город в повести «День второй».

В 1934 – 1937 гг. в Томске жил «административно ссыльный» Николай Клюев. О позднем его творчестве почти ничего не известно. В письме он сообщил, что написал здесь тетрадь стихов и несколько поэм. В 1936 году его арестовали как троцкиста, отнятые тетради так и не вернули. По-видимому, в 1937 году тетради были уничтожены как «ненужные» для приговора, ибо Клюева обвинили в политической, контрреволюционной, деятельности. Общения с местными литераторами поэт избегал, опасаясь навлечь на них беду, и в этом он оказался прав. Известно только, что к нему приходили студенты пединститута и артиллерийской школы. Судьба Клюева едва ли не самая трагическая во всей литературной истории России: не только облыжно обвинён и бессудно казнён, но уничтожена, наверняка, самая зрелая часть его творчества. В 1935 - 1936 в томской ссылке находился известный драматург Николай Эрдман, некоторое время он заведовал литературной частью Томского городского театра. Его судьба оказалась неизмеримо легче клюевской.

В Томске некоторое время жил Александр Мисюрев (1909 – 1973), собиратель преданий сибирских рудников и заводов. Этот бывший беспризорник опробовал свои литературные силы на грани 20 – 30-х годов. Книги «Легенды и были», «Бергалы», «Предания и сказы Западной Сибири» – это сборники сказаний о «горных рекрутах», крестьянах, приписанных к заводам и рудникам. В книге «След беглеца Сороки» действуют герои-бунтари и беглецы, дышит традиция удалых (разбойничьих) песен. Замечательны мифологические образы Горногобатюшки, Лесовика, Матери–земля. 30 – 40-е годы – время жадного интереса читателей к сказу, подлинному народному слову. На Урале прогремело имя П. Бажова, на Севере – Б. Шергина и С. Писахова. Собственные рассказы Мисюрева – последний всплеск стилизации, некогда столь характерной для русской прозы.

Советская послевоенная литература, на взгляд западных знатоков, стала провинциальной, а в региональной литературе этот порок нередко становился кричащим. В 40 – 50-е гг. утвердилась концепция «идейного кровоснабжения» (В. Кожевников) провинций центром, «централизм» означал калькирование «большой» (столичной) литературы везде и всюду. Критики говорили только об отдельных писателях, уроженцах Сибири, вопрос о региональном литературном процессе не затрагивался принципиально. Литература Сибири понималась как тема периферии, воплощенная писателями второго и третьего ряда. При таком подходе формирование направления, тем более художественной школы, исключается. Преобладание бытописательской и «производственной» прозы, обрекавшей на провинциализм, – так можно охарактеризовать состояние сибирской литературы послевоенной поры. Общелитературный и региональный процесс в 70 – 80-е годы в главном совершенно одинаковы, особую сибирскую картину мира усмотреть довольно трудно.

Сталинская эпоха в литературе – это засилье «производственной» темы и героики «покорения природы»; партийно-догматическое управление искусством, доктрина бесконфликтности и «идеального» героя советской литературы – всё это сказалось и в послевоенной Сибири. Теперь мы быстро узнаём черты ложно-исторического сознания: прошлое, изображаемое сплошь негативно, героизация братоубийства гражданской войны и утопическое представление о бесконфликтном будущем края. Если у писателя нет самодовольства настоящим, – «не наш человек». Однако и в это время появлялись областные эпопеи, в которых, наряду с воспеванием классовой борьбы, возрождались семейные предания, ностальгия по прошлому края. Отмечается частичное возрождение прежнего понимания сибирской литературы как голоса малой родины. Поэтический «бум» 60 -70-х гг., аналитические очерки о Сибири, неопочвенные тенденции в прозе о деревне – всё это, правда, постепенно, проявилось и в Томске. Художественно взыскательная литература преодолевала сопротивление инерции самозахваливания, «лакировки».

Георгий Марков (1911–1985), родившийся и выросший в семье охотника в селе Ново-Кусково Томской губернии, дебютировал за пределами нашей области, но в 60-е годы способствовал открытию в Томске отделения Союза советских писателей. Основной жанр его прозы – семейный роман, расширяющийся до хроники областной жизни. Лучшим из его романов остался первый – «Строговы» (1939–1946), в основе которого тема трёх поколений сибиряков. «Отец и сын», «Соль земли» – повторение тематики и конфликтов, найденных в первом романе, единство места и действия в них – нарымская тайга. Положительное начало в прозе лауреата – поэзия тайги, точное изображение охотников и крестьян-хлеборобов. Как и все именитые прозаики соцреализма, изображая «родословную революции», Марков героизировал гражданскую войну и коллективизацию. Схематизм в изображении революционной Сибири особенно бросается в глаза в романе «Сибирь» (1971). Братья его, Фёдор и Иван Марковы, написали роман «В сибирской дальней стороне» с типичным обличением «проклятого прошлого» и героизацией революционеров.

В послевоенные годы были несмелые попытки воссоздания самобытной культурной жизни. Заметно оживились областные литературные объединения, видны усилия сибирских газет и альманахов избавиться от прежней серости и стилевой одноцветности. В Томске возобновились собрания участников литературного объединения уже в обновленном составе: ведь с войны вернулись далеко не все. По мнению Т. А. Калёновой, «это было иное – в качественном отношении – содружество литераторов, более многочисленное; в него входили люди, уже выпустившие одну-две самостоятельные книги, люди, прошедшие суровые испытания военных лет… в области подросли и начали накапливаться серьёзные литературные силы». Были проведены два совещания молодых писателей, им предоставили свои полосы газеты «Красное Знамя» и «Молодой ленинец». Главное же – после долгого перерыва стал выходить областной литературный сборник, и назывался он незатейливо – «Томск».

Т. А. Калёнова свидетельствует: «С 1958 по 1964 год существовало в нашем городе Томское книжное издательство, которое сплотило вокруг себя большой и жизнедеятельный авторский коллектив. Большую роль в объединении молодых литературных сил сыграл А.Р. Пугачёв, человек, горячо любивший литературу, книгоиздательское дело. Долгое время он работал редактором Томского книжного издательства, позднее – директором областного краеведческого музея. Сам – автор нескольких книг, он доброжелательно и строго "опекал" начинающих авторов, помогая "великому чуду - рождению книги"».

Итак, 60-е годы – начало реанимации литературной жизни в Томске. Предыдущий период, 30 – 50-е, можно оценить лишь как патологическое состояние литературы. Критика в нормальной ситуации стимулирует, пусть даже провоцирует, оригинальное творчество, здесь же она гасила новые формы, в зародыше уничтожала новые направления. Результат – стилевое однообразие и «бесконфликтность». Писатель мог проявить свой талант в очень узкой полосе тем. Широко известная в 50 – 70-е годы Галина Николаева (Волянская) – уроженка Томской области. Роман «Битва в пути» – одна из официально признанных вершин советской «производственной» прозы, интересен он прорисовкой социально-психологических типов, конфликтами, охватившими не только внешние, производственные, отношения, но и семейную жизнь героев. За роман «Битва в пути» Г. Николаева награждена Государственной премией, роман изучали в школе как одно из лучших произведений «производственной» литературы.

С начала 60-х обсуждался вопрос о писательской организации в Томске. Её учредительное собрание состоялось в сентябре 1963 года. В эти годы активно проявили себя томские писатели В.Ф. Иванов, Э.В. Бурмакин, В.И. Казанцев, Н.Ф. Бабушкин, Л.А. Гартунг, Е.В. Осокин, И.З. Елегечев, М.Л. Халфина, Л.П. Асеева...Томское отделение Союза писателей создано в сентябре 1963 года при поддержке Георгия Маркова, руководившего в то время Союзом писателей СССР. Первыми членами организации были Николай Бабушкин (ответственный секретарь), Вадим Иванов, Василий Казанцев, Евгений Осокин. Один из основателей томской писательской организации Леонид Гартунг – человек трудной судьбы: он был сослан в Сибирь, как все поволжские немцы, долго преподавал в сельской школе. Этой теме и посвящены его книги, из которых самые интересные – «Порог», «Завтра ты войдешь в класс», «Нельзя забывать». Леонид Генрихович писал воспоминания о годах репрессий, к сожалению, они остались незавершёнными, опубликованы лишь частично.

В Подмосковье живёт сейчас видный русский поэт, по-настоящему прославивший Сибирь, Василий Казанцев. Он был в числе основателей томской организации, и образ мира в его стихах остался сибирским – не кондовым, а душевно крепким, дельным, волевым. В Томске жил Иван Басаргин, оставивший глубокую память в сибирской литературе. Умер он рано, но доныне популярны его охотничьи рассказы и повесть «Чёрный дьявол», издавалась она не только в нашей стране, но и за рубежом. Римма Кошурникова создала в Томске известные всей России рассказы и повести для детей (переехала в Москву, но навещала Томск ежегодно). В Томске создал первые рассказы и роман «Из племени кедра» Александр Шелудяков. Уроженец севера Томской области, А. Шелудяков прославился своим романом о нефтяном Васюганье. Он вырос в этом краю и хорошо знает его. Роман «Из племени Кедра» напечатан в журнале «Молодая гвардия», а отдельной книгой в издательстве «Современник», в 1973 году, и переведён на несколько языков. В 60 – 70-е годы известны были лирические повести Ивана Елегечева. Он написал здесь сборник рассказов «Див-корень». Здесь начинали свой путь Любовь Асеева, Николай Волокитин, Сергей Алексеев (сейчас живёт в Вологде). В 60-е годы здесь прозвучало имя поэта и драматурга Станислава Федотова.

Мария Леонтьевна Халфина была в 60 – 70-е годы самым известным прозаиком Томской писательской организации. Она закончила Томский библиотечный техникум, в 30-е годы занималась ликвидацией неграмотности. Печататься начала очень рано, ещё в 20-е годы, потом был большой перерыв, но когда в начале 60-х «Огонёк» стал печатать её бытовые зарисовки, она сразу завоевала всероссийскую известность; переводили её в республиках Советского Союза и за рубежом. Вл. Лидин писал в своё время: «У Халфиной есть всё, что необходимо писателю: внутренняя совестливость, сочувствие к человеку со всеми его бедами и незадачами и со всеми его надеждами и поисками своей судьбы… незачем придумывать характеры и сюжеты, они рождаются из опыта и глубокого познания жизни». Основная тема её рассказов и повестей – семья и отношения соседей. Характерны названия её книг: «Мои соседи», «Живёт рядом семья», «Мачеха», «Безотцовщина», «Дела семейные», «Что старикам надо». «Мачеха» и «Безотцовщина» экранизованы.

В Томске сделал свой первый шаг в литературу Виль Липатов. Вырос он в селе Тогур близ Колпашева. После окончания Томского пединститута работал корреспондентом газеты «Красное Знамя», и это помогло узнать повседневную жизнь сплавщиков, рыбаков, лесорубов и крестьян-колхозников. Он познакомился с разными городами Сибири. Тема Приобья, томского севера – ведущая в его ранних рассказах, интересны они вниманием к конфликтам, порожденным современностью, советским строем. Липатов – мастер малой прозаической формы, несколько его повестей экранизованы: «И это всё о нём», «Сказание о директоре Прончатове», а самым удачным оказался фильм «Деревенский детектив», где главную роль исполнил М. Жаров.

Тип маргинального человека найден им в рассказах и повестях 50-х годов: «Самолетный кочегар», «Двое в тельняшках», «Зуб мудрости». «Шукшинские» типы представлены в рассказе «Мистер Твистер» (1967), цикле «Деревенский детектив» (1967). Сочетание драматизма и иронии, мотив человека не на своем месте – всё это говорит, что Липатов вёл поиски в том же направлении, что и Шукшин. Тема распада личности – основа повести «Серая мышь» (1970); нравоописание и социальный анализ, ирония и элегия – основа повести «Ещё до войны». В повести «Игорь Саввович» есть попытка критики социальной системы, но критики явно ограниченной.

В разные годы томскую писательскую организацию возглавляли И. Елегечев, В. Колыхалов, В Макшеев, А.Казанцев, Б.Климычев, В.Решетько. Писательская организация была и остаётся региональным отделением Союза писателей России. Руководителем писательской организации в 2006 году и секретарём правления Союза писателей России избран Г. Скарлыгин. Сегодня в неё входят 32 прозаика и поэта.

Вадим Николаевич Макшеев, потомок послереволюционных эмигрантов, рано потеряв родителей, жил ссыльным в Нарыме и не по книгам узнал эпоху террора. Свои повести и рассказы он посвятил судьбам «спецпереселенцев», почти все они автобиографичны, запоминается в них трагизм. В 1997 году в Москве издана фондом Солженицына документальная книга «Нарымская хроника», она принесла Макшееву широкую и давно заслуженную известность.

Борис Климычев в последние годы работает весьма продуктивно. Только в 2007 году он опубликовал два романа – «Поцелуй Даздрапермы» («Сибирские огни») и «Прощаль» («Начало века»), в основе которых - мотив мнимости истории. В центре их – никакой человек, маргинал; так завершается эволюция «лишнего человека»: не воин и не мыслитель, не ищет ни родного угла, ни дальних стран. Показательна полярность отзывов: одни горячо – за, другие резко – против. Традиционалисты не приемлют то, что нет грани между забавным отталкивающим, между исторической явью и фантазией. Здесь видят пример неуважительного отношения к истории, характерный для эпохи постмодерна. Правда, ситуация чуть-чуть анекдотическая: модернизма в Сибири не было, и вот сразу – постмодернизм. Но в этом строю вещь на хорошем уровне. Думается, без этого романа беднее была бы не только томская жизнь, но и вся литературная Сибирь.

Сергей Заплавный издал более 20 книг стихов и прозы, среди них документальное повествование «Рассказы о Томске», «Неистовый Ростислав» и «Крылатый конь» (в соавторстве с Т. Калёновой). В 90-е он начал исторический роман-трилогию «Клятва Тояна» («Царская грамота», «Хождение в Эушту», «Томское ставление»). В 2007 г. «Клятва Тояна» издана однотомником в Москве, и автор включен в число «50 ведущих прозаиков, пишущих на исторические темы». В 2007 г. вышла книга «Томские сказания» - обработка сибирских легенд и преданий. Отзывы о прозе Заплавного написали В. Астафьев и В. Распутин.

С 1993 года писательская организация выпускала альманах «Сибирские Афины». С 2007 года выходит журнал «Начало века». Впервые в Томске появился толстый литературный журнал. Он стал заметным явлением в литературной жизни не только Томска, но и Сибири в целом. Кроме того, томские писатели издают и свою литературную газету – «Мастерская». Это приложение к областной газете «Красное знамя». Соредакторы журнала и газеты - Геннадий Скарлыгин и Владимир Крюков

Смутное время, конечно, и форм требует новых и даже странных. Михаил Орлов, поэт и прозаик, искавший новые, порой авангардные формы, скоропостижно скончался в 1986 году, когда только обозначился его издательский успех. Его стихи и проза оригинальны, книга «Травы чужих полей» - бесспорное свидетельство таланта. Ушедший из жизни в 2007 году Александр Казанцев несколько лет лидировал в Томской писательской организации. Стихи его не безупречны и в этическом, и в эстетическом отношении, но он добился популярности, прежде всего в молодёжной среде, броским стилем, иногда вызывающей тематикой.

С 2002 года в Томске появилось второе творческое объединение: молодые писатели создали отделение Союза Российских писателей. Возглавил его прозаик В.М. Костин. Нынче им руководит Владимир Крюков. В него входит восемь прозаиков и поэтов. Их печатный орган, альманах «Каменный мост», встретил доброжелательные отклики центральной и сибирской прессы. Молодые писатели несут своё ощущение времени. В современной литературной жизни есть две крайности: провинциализм и ходульный «европеизм» - эпигонское копирование чужого нового. Для самосохранения Сибирь обязана активизировать свои культурные гнёзда, способные противостоять нивелирующему нажиму столицы. Необходим баланс: традиционалисты не должны напрочь забивать модернистов и наоборот. Без самоуглубления, постоянного переосмысления прошлого не может быть значительного будущего. Разговор о сибирском характере многим вдруг показался «днём вчерашним». Они думают, что это тема «деревенской прозы», а значит, ушла безвозвратно. Скорее всего, придет синтетический тип творчества, и для утверждения в массовой информации он сначала должен найти броское самоназвание. Нужен диалог, многоголосие, но не какофония.

Ещё в начале 80-х в «Сибирских огнях» прошла дискуссия о литературных итогах 70-х годов. Серьёзных результатов она не дала, но были отмечены «наследственные» пороки: мало внимания писатели-сибиряки обращают на наследие аборигенов, их сказания остаются почти невостребованными; слабейшим звеном сибирской литературы остаётся критика. В самом деле, региональное литературное самосознание не на должной высоте. В сообщениях областных писательских организаций о себе царят бездумные реляции: нас, мол, «около сорока профессионалов». Но дело не в массе-количестве, а в качестве продукции. Писатели должны, наверно, задавать тревожные вопросы самим себе, чиновникам и прессе. Почему это в «Сибирских Афинах», имеющих факультет журналистики, такая слабая пресса? И чем же город может прославиться, если не наукой и культурой?

Тринадцать лет назад писательская организация стала зачинателем и организатором детско-юношеского конкурса «Устами детей говорит мир». С тех пор он проводится ежегодно. В жюри конкурса входят профессиональные писатели. Благодаря им конкурс приобрёл известность во всех регионах России. Сегодня он из областного превратился во всесибирский, в нём участвуют представители и соседних областей. Жюри конкурса возглавляет Борис Климычев. Потребность в обновлении сейчас очевидна: страна вошла в новую эпоху. Надо понять урок советской литературы Сибири: рванувшись к интернационализму, она оборвала корни и стала глухо провинциальной. Что-то похожее есть и в эпохе постмодерна: тонут в безликой «всеобщей словесности». Как говорит восточная мудрость, плохо, когда люди «больше походят на своё время, чем на своих отцов». Вот, мол, увидят распад и хаос – ужаснутся и одумаются. А хаоса становится всё больше.

В Томске и в районах области писатели организовали семь литературных студий и молодёжных объединений, главным образом они работают в вузах и при муниципальных библиотеках. Старейшим из них, литобъединением «Молодые голоса» при Политехническом университете, руководит поэт Сергей Яковлев. Литературное объединение «Родник» ведёт Борис Климычев, литературное объединение при Зырянской районной библиотеке ведёт прозаик Тимофей Алексеев. Литературные объединения при ТГУ и политехническом известны за пределами Сибири. Установлены тесные связи с Академией поэзии. При Томской писательской организации создан издательский фонд имени Вячеслава Шишкова. В рамках фонда издаются книги томских писателей. Часть тиража направляется бесплатно в муниципальные библиотеки области.

Но потрясенные эпохой кризиса сибиряки пытаются осознать себя другой, немосковской, культурой, не потребляющей, а «кормящей», то есть морально здоровой, сопротивляющейся ограблению и обезличиванию региона. Да, литература Сибири переживает в последнее время кризис. Но тем актуальнее проблема сибирской литературной школы. При всех поворотах истории сибиряки должны остаться сибиряками, самими собой. Разрядится ли кризис новым литературным всплеском? Это зависит и от мирового масштаба (от глобализации), и от региональной самобытности. Выравнивание на единые стандарты опасно для живой культуры, пожалуй, это самая серьёзная опасность наступившего века.

Строго говоря, рассуждать исторически можно только о национальном и общесибирском процессах: искусство не терпит ранжировки по областям. Бросается в глаза разрушение общесибирского самосознания. Сейчас это ключевая тема: часть замещает целое. Иркутяне, омичи и красноярцы – все пишут только о «своих». Уже изданы книги по истории и литературе Кузбасса, Алтая, Тюменской области – вне связи с большой Сибирью. Нужна серьёзная критика, а она всегда была слабым местом сибирской литературы. Ведь почти половину областных журналов занимают стихи, но анализа новой сибирской поэзии не было и нет. Сколько за послевоенное время было художественных открытий и каков процент эпигонской продукции? В начале нового столетия нужно заново обсуждать проблему, поставленную ещё областниками: возможна ли сибирская литературная школа.

Итак, сто лет назад литературный Томск пережил период «цветущей сложности», а потом был длительный провал. Ситуация может повториться в новых административных преобразованиях, если у города не хватит воли отстоять свой статус. Буквальный реванш вряд ли возможен, но речь идёт об оригинальности, а затем уж – о лидерстве в Сибири. Ведь теперь потанинский завет отменять некому: большевики ушли, а традиции, предпосылки серьёзной литературы – остались. Нужен стимулирующий прогноз, он подстёгивает волю к творчеству: зачем жить здесь, зачем мыслить. Что ожидает Томск в ближайшем будущем: нарастание провинциальности или подъём? Это зависит от многих причин внешнего и внутреннего порядка. И прежде всего - от нашего волевого самоопределения.